Иногда, чтобы узнать и полюбить человека, нужны годы, а порой хватает и нескольких минут общения.

Я очень хорошо помню свою первую встречу с о. Сергием. Батюшка полулежал в своей келье на высоком топчане. Когда я вошла, он привстал и свесил ноги вниз. Его ноги были перебинтованы до ступней, а голые ступни не касались пола и казались такими белыми и беззащитными. В потрепанном старом подряснике, с взъерошенной рыжей бородой, он смотрел на меня добрыми голубыми глазами – прямо и просто, ничуть не заботясь о своем виде и о впечатлении, которое он производит. Он был…

именно тем, кем был. Позднее я узнала, что батюшке вообще было чуждо лицемерие. Он никогда не старался казаться лучше, чем он есть на самом деле. Наоборот – с присущим ему легким юродством он скорее показывал свои слабости, чем добродетели. В эту первую встречу я поняла, что батюшке можно доверять.

Многие пишут, что батюшка был выдающимся миссионером, особенно в среде рок культуры. Возможно, это и так. Но для меня батюшка был прежде всего монахом. Он очень любил монашество и монашествующих. О своих духовных детях он заботился как отец, а любил их как мать. Он скорбел и болел душой, если кто-то уходил с монашеского пути, но осуждения в нем не было, и часто он продолжал участвовать в судьбе этого человека.

Вообще неравнодушие к людям отличало батюшку. Он очень внимательно относился к человеку и всегда, когда мог и считал нужным помогал молитвой, деньгами, добрым словом. Явно или тайно.

Я помню, меня крайне тронуло, когда батюшка неожиданно сказал мне, что прочитал мои рассказы (хотя я ему ничего о них не говорила) и думает, что мне обязательно нужно писать. А затем в своем издательстве он выпустил мой первый детский сборник  — красиво и красочно оформленный.

Он умел радоваться с радующимися и горевать с горюющими. Когда мы с моим супругом , тогда алтарником храма, поженились, батюшка подарил нам крупную сумму денег с запиской: «Это на свадебное путешествие, в которое я сам когда-то не решился отправиться. Желаю счастья!»

Спустя несколько месяцев замужества, мне стало казаться, что у нас никогда не будет детей и я попросила батюшкиных молитв. Он мне ответил: «Через год придешь ко мне крестить сына». И ровно через год о. Сергий действительно крестил нашего первенца – Даниила.

В общении батюшка был скромен и порой даже застенчив. У него было доброе чувство юмора и по-монашески целомудренное отношение к людям. Бывал он и строг, и суров, но при этом быстро отходил и умел со смирением признать, если оказывался не прав.

Батюшка был раним и имел чуткое сердце.

Когда я первый раз ходила беременная, я сказала батюшке: «Батюшка, смотрите, я стала такая же круглая как Вы!» Батюшка грустно покачал головой: «Тебе-то так и нужно сейчас, а мне вот нет».

Батюшка был очень восприимчивым человеком. Он печаловался за всех и каждого и именно эта тонкость души, нагруженной скорбями стольких людей, стала причиной болезней батюшки. Он знал, конечно, что нужно следить за своим здоровьем, но мне кажется, заниматься самим собой ему претило и было мучительно тяжело. Добрый человек тот, кто забывает о себе.

Я никогда не была духовной дочерью о. Сергия, но в сложных ситуациях я искала его совета, и я чувствовала его отеческую любовь ко мне, к нашей семье. Я помню, когда он уже перестал ходить и его возили на инвалидной коляске, я заметила, что его всегда белые руки стали темнеть и опухать, тогда впервые мне стало страшно за батюшку. Я сказала ему: «Батюшка, мы вас все очень любим!» «И я вас люблю!» — ответил он.  Царство Небесное отцу Сергию.